Никто не мог поставить правильный диагноз болезни нарушена норма

фото из инета

Я очень любила медицину с самого детства и совсем не потому, что мне попадались очень хорошие врачи. Наоборот, сколько помню себя маленькой, то докторов я боялась. Тогда еще в далекие 70-е годы зубы лечить было больно например, к врачу я шла как на казнь, и это правда (я родилась в 73-м), да и воспоминания о любом докторе сопровождалось больше страхом боли.

Речь ведь идет не только о стоматологах, но и педиатрах, терапевтах, иных врачах узкой специализации, и все равно я рвалась в медицину.

Лет в 14 поняла, что врачи такие же люди как и все, и да, они не боги, но вся эта теория и их медицинская практика ничто по-сравнению с отношением к людям, которые к ним обращаются. То есть, по сути врач должен быть и хорошим психологом, а вот в институтах предмету психологии в медицине уделяют совсем мало времени. Правда, разве можно на самом деле стать хорошим психологом, если ты не любишь людей? Думаю, нет.

Лет в 16 осознала, что каким бы ты врачом-профессионалом не был, ты должен быть от Бога. Это я тогда Авицена начиталась и про остальных древних медиков-философов, которые по пульсу могли поставить диагноз. По пульсу ли?

Если в тебе нет желания найти причину и понять её у больного, чтобы с ней справиться, то ты никогда не станешь хорошим врачом, даже если получил почетное звание или статус главного врача среди специалистов.

Да, врач, как и художник, как поэт или музыкант, должен быть от Бога. Только тогда он по внешним признакам больного, по пульсу, по своим внутренним ощущением тесной связи «врач-пациент» может поставить точный диагноз и дать точный прогноз. Что же происходит сейчас?

Кто-то и когда-то наблюдениями за больными, тем или иным заболеванием (чаще это было в период эпидемий, то есть, наблюдения велись сразу не за одним больным, а группой больных людей) установил симптоматику и дал название заболеванию, эта теория распространяется в ВУЗах, заучивается или зазубривается как дважды два, а при столкновении на практике специалист приходит в ступор, потому что любая болезнь со временем стирает клиническую картину. Неудивительно, вирусы и бактерии тоже мутируют вместе с человеком, организм у каждого больного все больше принимает индивидуальный характер.

Не так давно я рассказывала в комментариях под одним моим постом, а теперь повторю в этом посте историю, как однажды в машине Скорой Помощи умер молодой сорокалетний мужчина. Это был 1995 год, я только начинала свою врачебную практику, но я никогда не старалась искать легких путей и не боялась оттолкнуться на шаг от тех теорий, что нам давали преподаватели в медицинском.

Вызов поступил по рации, когда я должна была хотя бы двадцать минут уделить себе на обед, но диспетчер сообщил, что мужчине плохо и там есть врач из поликлиники и даже наш фельдшер с 25 летним стажем, а еще… что мужчина-больной только час назад вернулся со своей авиационной медкомиссии, где ему проверили всё и допустили до полетов. То есть, на следующий день мужчина должен был бы подняться в воздух в качестве пилота небольшого самолета, но после медкомиссии пришел домой и ему стало плохо.

Жена вызвала врача из поликлиники, также вызвала нашу скорую помощь, но ни тот и ни другой в результате оказалось, не могли поставить точный диагноз. По сути, это неудивительно, потому что для этого требуется обследование, а по результатам медкомиссии у мужчины даже кардиограмма не нарушена. С последним тоже могу согласиться, потому что отрицательный зубец t на кардиограмме скажет об ИНФАРКТЕ лишь уже после пройденного этапа, что означает имеющиеся рубцы мышечной ткани сердца, а в первые часы максимум что ЭКГ может показать, так это нарушение ритма; последнее же (нарушение ритма) может быть следствием чего угодно, даже волнением или болезнью щитовидной железы. И, если тут сейчас меня читают кардиологи, которые уж прямо так хорошо читают ЭКГ, как музыкант ноты, то не надо… таких читающих ЭКГ тоже среди кардиологов единицы и по одному видимому нарушению в кардиограммной ленте диагноз поставить невозможно.

В результате, бросаю свой обеденный неоконченный перерыв и приезжаю по адресу, где не может справиться врач из поликлиники и наш фельдшер со стажем 25 лет (уже можно сказать профессор неотложки).

Давление у мужчины-больного очень высокое 220 на 130, болей в сердце нет, но слабость и холодный липкий пот. Врач из поликлиники с фельдшером скорой ставят ему диагноз «Гипертонический Криз» и пытаются снизить давление внутривенным введением препаратов для снижения давления (буду проще писать, читают не только медицинские работники, поэтому конкретный препарат нет смысла называть). Никто из этих двух товарищей не обратил внимание на холодный липкий пот, что характерно только при нарушении в сердце, в частности ИНФАРКТ; но зацепились за высокое давление и этот симптом решили снимать. С одной стороны вроде делают все правильно, именно так оказывается первая помощь при высоком давлении, но с другой стороны — при ИНФАРКТе ни в коем случае нельзя вводить гипотензивные, потому что типичной картиной при ИНФАРКТе по теории является и без того низкое давление.

Я ставлю ИНФАРКТ, кладем мужчину на носилки и везем в кардиологию, а минут через семь давление у мужчины падает прямо в машине в дороге (то, что по факту является при ИНФАРКТе типичной клиникой), и падает уже на ноль. Реанимация в машине не помогла, машины Скорой Помощи в Бугуруслане в 1995 году никак не оборудованы никакой реанимационной техникой, а то, что могли сделать введением препаратов для поднятия давления и ручными манипуляциями запуска сердца, оказалось неэффективным.

Судьба ли эта была у мужчины? Врачебная ли ошибка врача из поликлиники и тогдашнего фельдшера с 25 летним стажем скорой помощи, или врачебная ошибка медицинской комиссии в той самой авиационной поликлинике, где был выдан допуск на полет?

И вот таких практик на самом деле происходит очень много и повсеместно, и не только в маленьких городах, но и в городах-миллионниках.

Мужчину привезли уже в морг, а вскрытие показало, что действительно, обширный инфаркт миокарда явился причиной предсмертного состояния и смерти больного. Могли бы что-то сделать, если бы не вводили гипотензивные препараты в вену? Возможно, а может и нет.

Почему я вообще об этом случае вспомнила? Все просто. С утра на дзене здесь прочитала некую статью, где некий врач или кто-то за него описывает признаки опухоли мозга, и знаете… в статье ничего не было написано о внезапном долгом сне, зато обязательно сопровождается сильной головной болью, нарушением зрения и слуха, а также рвотой.

В то время, когда я работала на станции Скорой Помощи в том самом моем любимом городе Бугуруслан в 90-х годах, очень много в области появилось онкологических больных, это благодаря той самой незначительной радиации, как последствие взрыва в Тоцких лагерях (испытание ядерного оружия). Так вот, как раз многие подростки и в основном молодой контингент населения больше пострадал опухолью мозга. При этом до последнего никто не знал из них и их родных, что это то самое страшное заболевание.

Как правило, никаких нарушений зрения и головных болей прямо вот таких очень сильных не имелось. А у какого дятла не болит голова? У всех и каждого бывают в жизни головные боли. Но здесь…

Человек пришел с училища/школы/института/работы и уснул… день спит, два, затем увозят в реанимацию и там тоже не могут разбудить, и все…

человек, сколько бы ему не имелось лет, больше не просыпается.

Вскрытие только потом смогло показать настоящую причину странного симптома «летаргии», это раковая опухоль мозга.

Так что, чтобы не ругать врачей, нужно либо найти врача от Бога, либо аккуратно совместно с врачом, который хотя бы имеет те медицинские знания, что преподают в медвузах, подходить к решению проблемы, в случае ее возникновения (болезни), и главное НЕ ПАНИКОВАТЬ и не кричать В СУД ПОДАМ, а быть готовым к тому, что может быть все что угодно. Никто ни от чего не застрахован, даже если вы страховку оформили и заплатили приличные деньги за неё или лечение.

Диагнозы сейчас реально поставить сложно, так как вся клиническая картина заболеваний на практике может быть абсолютно не совпадать с той теорией, которую преподают в институтах. И в этом вина не преподавателей институтов, а отсутствие ученых, нормальных настоящих ученых, кто заново начнет познавать ту или иную болезнь, а также характер влияния того или иного вируса на организм, и конечно же важен поиск новых методов лечения.

А еще лучше, чтобы не случилось и как бы мы не унаследовали чего-то неприятное в жизни из-за мутаций в генетике, жить надо для познания жизни, а не существования и подготовки к смерти.